Женева на автомобиле и пешком

Александр Ельчищев
Фото автора

Продолжение рассказа о поездке по Швейцарии на автомобиле. Начало здесь, вторая часть здесь.

Continuation of the story about trip across Switzerland on the automobile. Started here, the second part here.

ЛУЧШИЙ ПАРКИНГ – ПОДЗЕМНЫЙ

Ездить по центру Женевы — занятие малоприятное из-за частых ограничений скорости до 30 км/ч, большого количества машин и узких улиц. К историческим местам вплотную не подъедешь — к ним надо подниматься по лестницам, которыми изобилует старая часть города.
Главная проблема для водителя — поиск стоянки в центре города — решается достаточным количеством подземных паркингов: покрутившись по центру, обязательно найдешь в них местечко. Такие паркинги обозначаются буквой Р с «птичкой», символизирующей крышу.

Ориентироваться надо по многочисленным электронным табло, на которых напротив названий подземных паркингов высвечивается зелеными цифрами количество свободных мест в них.
Надо сказать, что такая информация для приезжих недостаточна: им надо еще знать, где находятся названные подземные стоянки, или отыскать их на карте (далеко не на каждой карте города указаны их названия), а сделать это одному водителю на ходу не так-то просто.

…Вот горит табло, на котором указаны свободные места сразу в трех подземных паркингах. В одном из них из пятисот пустует 278 мест! Жаль только, что не указано, куда же ехать. Но хоть одно ясно — места в подземном городе есть, и я решил не смотреть на таблички, а искать сами паркинги и вскоре уже «нырнул» в первый попавшийся с огромным щитом на въезде, призывающим опустить антенну. Объявление поменьше информировало, что на каждом этаже предусмотрено по четыре места для машин инвалидов и что запрещен въезд на мототехнике.

Выйдя из подземелья на какую-то улочку, сразу же наткнулся на девушек-полицейских, подсовывающих квитанции о штрафе под стеклоочистители машин. Значит, правильно сделал, что спрятал свою «Корсу» под землей, теперь мне не надо играть на улицах города в «цвета»: по местным правилам белая разметка разрешает стоянку без учета времени, синяя — только на полтора часа при наличии купленной в полицейском участке наклейки, желтая — запрещает.

УЛИЦА МОНБЛАН
«Здесь же, судя по всему, это достигалось, как и везде в Швейцарии, как бы само собой. Словно ночью какие-то невидимые гномы убирали, чистили, мыли и драили весь город, чтобы утром сдать его чистым и опрятным, с политыми цветочными клумбами».
П. Обухов «Роковая женщина»

Лишившись крыши и автомобильной печки, я сразу ощутил разницу между ездой на машине и пешими прогулками в непогоду. Ежась от сырого ветра и спасаясь от мокрого снега вперемежку с дождем под тентами и металлическими навесами над витринами, с удивлением смотрел на местных жителей, фланирующих в легких курточках нараспашку и почти без шапок. Надо же, у нас в такую погоду дамы еще в шубы кутались бы.

Вот и улица Монблан, ведущая к знаменитому Женевскому озеру. Улица, своим названием напоминающая о близком соседстве величайшей вершины Западной Европы, сплошь в витринах часовых магазинов, наглядно подтверждающих статус Женевы как мировой столицы часов (есть у города еще один неофициальный статус, в детективах он называется не иначе как «традиционный город шпионов и разведчиков»).
За витринами на многоярусных стендах несметное количество часов — от роскошных, стоящих несколько тысяч долларов Rolex, Omega, Chopard, Breguet до сравнительно недорогих по местным меркам молодежных Swath. Кстати, марка часов Swath, с помощью которых швейцарская часовая промышленность взяла в последние годы реванш (выпуская ныне более половины часов мира), имеет прямое отношение и к автомобилестроению — в результате совместных усилий Mercedes-Benz и фирмы SMH, выпускающий часы Swath, появился городской автомобильчик Smart.

На одной из витрин среди всевозможных видов этой знаменитой швейцарской продукции увидел я и наш полетовский «Буран» с припиской на английском языке «Из России с любовью». А у следующей витрины прошел мимо русской пары, громко обсуждающей достоинства швейцарских часов. Тесен мир.

Пахнуло речной свежестью, через пару кварталов я вышел к озеру. Знаменитого Женевского фонтана за пеленой тумана видно не было. В Роне, вытекающей из озера и устремляющейся во Францию, несмотря на почти нулевую температуру воздуха, плавают лебеди и утки. По мосту Бергю перехожу на левобережную, самую старую часть города. Слева — крошечный островок, названный в честь знаменитого женевца Жан-Жака Руссо. Его родной дом неподалеку отсюда, на улице Гранд-Рю.

СТАРЫЙ ГОРОД
На набережной на маленьком открытом катке, расположенном прямо у шикарных магазинов, в гордом одиночестве катается девушка. Через сотню метров начинается подъем на холм, на котором скучились кварталы Старого города.

Преодолев лабиринт узких, порой в два метра шириной средневековых улочек и крутых лесенок, спускаюсь к Новой площади по улице Тертас. Хорошо видна нанесенная прямо на брусчатку большими белыми буквами надпись «20 км/ч». Но это ограничение мало кто из местных соблюдает — то и дело лихо влетают на большей скорости в тесный проулок автомобили с женевскими номерами. Чтобы снизить риск аварий, предусмотрительные женевцы установили напротив выездов из ворот большие круглые зеркала.

В центре Новой площади установлен монумент женевскому генералу Анри Дюфуру, национальному герою, составившему первую карту Швейцарии. Эта площадь считается культурным центром столицы, здесь сосредоточены оперный театр (или Большой театр), консерватория и художественный музей. Впрочем, другие места в исторической части города мало в чем уступают этой площади.

Одних только музеев в небольшой Женеве столько, что трудно сосчитать, по количеству их на квадратный километр соперничать с этим городом может разве что Париж. Кроме традиционных исторических и художественных музеев здесь можно посетить музей часов, марок, истории науки, военный и два (!) автомобильных музея.

Поднимаюсь по улочке Рамп де ля Трей, внизу остается стена Реформации с барельефами реформаторов церкви Жана Кальвина, Теодора де Беза, Джона Нокса, Гийома Фарела. На ней высечен девиз города: «POST TENEBRAS LUX» («После тьмы свет»). Дождь превращается в мокрый снег.

Настроение неожиданно поднимает выскочивший из-за угла один из любимых моих французских автомобилей недавнего прошлого — Matra Murena. Через сотню метров водитель трехместной спортивной машины с центральным расположением двигателя пытается припарковаться в плотном ряду автомобилей, выстроившихся вдоль крепостной стены. Пока ему это удалось, я успел поравняться с золотитой «Муреной». Спрашиваю, какого года машина, как обстоят дела с запчастями. Владелец, явно польщенный вниманием к своему раритету, отвечает, что она 1981 года выпуска, сетует на проблемы с запчастями и показывает поврежденный задний бампер.
Простившись со словоохотливым автовладельцем уникального автомобиля, и в очередной раз пожалев, что не купил такой раритет в Москве (была возможность), продолжаю подъем по крутым улочкам Старого города.

Вот здание бывшего арсенала, на площадке под ним пять пушек семнадцатого-восемнадцатого веков, на трех фресках — знаменательные события из истории города. Все это можно рассмотреть, прогуливаясь под зданием. Возможно, подобное старинное сооружение подтолкнуло Шарля Ле Корбюзье к идее создания домов с открытыми опорами. Кстати, считающийся французским архитектором Ле Корбюзье (его настоящая фамилия Жаннере) швейцарец по происхождению, родился он всего в полутора сотнях километрах от Женевы.

А вот и возвышающийся над городом величественный собор Святого Петра. Его строительство началось в 1160 году, на три года раньше, чем собора Парижской Богоматери, и продолжалось семьдесят два года. После кровавой Варфоломеевской ночи уцелевшие гугеноты бежали из Франции в Швейцарию. В период реформации церкви храм становится протестантским, и его стены, как сказано в романе Платона Обухова, «помнят еще страстные фанатические речи Жана Кальвина». В Женеве, принявшей со всей Европы протестантов (большинство беженцев были прекрасными ремесленниками), начался экономический подъем. Вскоре к ее титулу «Протестантский Рим» прибавился еще один — «Столица часовых дел мастеров и ювелиров».

Можно спустится под основание собора Святого Петра и увидеть результаты археологических раскопок — стены античных храмов, на месте которых воздвигнут собор, а можно подняться на северную башню и полюбоваться прекрасными видами города. Но для этого нужна хорошая погода, мне же не повезло: непрекращающийся мокрый снег делал штурм винтовой лестницы бессмысленным.

Спускаюсь с исторического холма. Путь мне преграждает средневековый дом, но каменная лестница и не думает его огибать, а просто ныряет под его черепичную крышу, и ведет меня сквозь него. Несколько минут крутого спуска по булыжной мостовой мимо витрин роскошных магазинов, и я уже на набережной в Английском саду.

Поглядываю на сырые от падающего снега лужайки парка и начинаю беспокоиться: работают ли в начале марта знаменитые цветочные часы? Немного успокаивает появление крокусов у беседок, напоминающих китайские пагоды. Значит, шанс увидеть известную достопримечательность у меня есть. И действительно, через сотню метров натыкаюсь на стайку вездесущих туристов из юго-восточной Азии, фотографирующихся на фоне экзотических часов.

Зрелище действительно великолепное: огромные золотистые стрелки (секундная — длиной 2,5 метра) парят над циферблатом диаметром пять метров, который соткан из шести с половиной тысяч синих и кремовых анютиных глазок. Вот уже почти полвека этот рукотворный символ признания швейцарских часовых дел мастеров — самый известный памятник Женевы, больше всего фотографий на память о городе делается у цветочных часов.

В полусотне шагов от цветочных часов памятник в честь знаменательного события — вхождения кантона Женева в Швейцарскую Конфедерацию. На пьедестале две пышнотелые дамы, закованные в латы. На голове одной из них корона из крепостных башенок и с гербом Женевы, у другой, олицетворяющей Конфедерацию, корона с крестом и знакомым всем по «Трем мушкетерам» девизом: «Один за всех, все за одного».

ВИДИМЫЙ ИЗДАЛЕКА

«Сквозь дымку обрисовывались лодки,
Застывшие на глади здесь и там.
Пейзаж был блеклый, серенький и кроткий,
Созвучный северным моим мечтам».
И. Северянин «По Швейцарии»

Наконец на небе появилось небольшое просветление, и стала видна бьющая на 140 метров ввысь струя знаменитого фонтана. Ее я видел еще на подступах к Женеве, с набережной городка Нион, с расстояния в двадцать километров. Благодаря специальным рассекателям верхняя часть фонтана пенится, как шампанское, но когда в промозглый день эта пена попадает за шиворот — удовольствие не из приятных. У женевцев о фонтане неоднозначное мнение, многие считают, что бесхитростная струя воды — слишком упрощенный символ их исторического города.

За фонтаном и причалами с яхтами находится городской пляж. При взгляде на прозрачную зеленую воду озера, в которой безмятежно плавали лебеди, не верилось в прочитанное накануне поездки в романе Платона Обухова: «Голубизна и прозрачность Женевского озера таили в себе повышенную концентрацию солей тяжелых металлов, вредных химических отходов и соединений… Купаться в Женевском озере все равно что плескаться в стиральной машине вместе с бельем».

Пора возвращаться на окраину города в расположенный рядом с аэропортом выставочный комплекс Palexpo. Проезжаю по мосту Монблан. На его асфальтовом покрытии аршинными буквами написано «Лозанна», «Гард» и стрелками указаны направления — неместному водителю легче сориентироваться, какой ряд занимать.

На подступах к аэропорту внимательно вглядываюсь в указатели, неправильный маневр — и можно очутиться во Франции. Граница с соседним государством проходит совсем рядом, даже по территории аэропорта (он разделен на две части).

ЧАС НА ОБЪЕЗД ЗДАНИЯ
В шесть вечера выезжаю из подземного паркинга под седьмым павильоном Palexpo и упираюсь в хвост длиннющей вереницы машин. Проходит десять, двадцать минут в черепашьем темпе. Вот поворот направо и знак, запрещающий этот маневр, но самые находчивые водители все же пытаются прорваться в этом направлении, не отдавая себе отчет в том, что разрушают в глазах российского корреспондента стереотип о самой законопослушной нации (потом полиция умников обратно загоняла).

Через несколько минут списал в архив и стереотип о тотальном экологическом контроле на Западе: впереди тюнингованный Opel Astra так дымил, что я бы задохнулся, едучи за ним на минимальной скорости, если бы не режим рециркуляции салонного воздуха…
Целый час нас полиция вокруг одного здания водила, поэтому неудивительно, что, когда закончилось это самое длинное в моей жизни сооружение, все как с цепи сорвались и, несмотря на ограничение 60 км/ч, рванули под девяносто на глазах у многочисленных полицейских. Но радость наша была недолгой. Через пару километров недавние «пленники» выставочного комплекса уткнулись в хвост другой пробки, растянутой по автомагистрали на многие километры…

(Женева — Н. Новгород, 2001 г.)